Детские дома в китае. Детские дома в бангладеш

Сегодня мы приехали в китайскую деревеньку Чжугэцунь.

Во всех китайских деревнях я первым делом обращаю внимание на надписи на стенах, плакаты и разные растяжки со слоганами, которые обычно развешаны повсюду.

Здесь на удивление ничего из этого я пока не увидела, но завтра утром мы еще пойдем на разведку и, надеюсь, я найду что-нибудь интересное.

Но раз зашла такая тема, вот вам история про одну из самых распространенных надписей прошлых лет в китайских деревнях.

История про то, как в Китае убивали новорожденных девочек.

В 1979 году в Китае была провозглашена политика «Одна семья - один ребёнок». То есть каждая китайская женщина (за исключением женщин из малочисленных народов) имела право родить только одного ребёнка. Правительство так население сократить захотело, короче.
Затеяв эту заварушку, китайское правительство не учло двух фактов:
1. Китай в то время являлся невероятно патриархальной страной, где сыновья были в почете, а рождение дочери считалось неудачей.
2. В Китае существует традиция специальных подношений мертвым - раз в год живые китайцы идут на могилы к своим мертвым родственникам и сжигают всякие безделушки: фальшивые деньги, игрушечные машины, еду, бумажные украшения. Согласно традиции, таким образом китайцы передают ценные вещи в мир усопших, чтобы их родственникам там счастливо жилось. И основной нюанс в том, что традиционно такие подношения имели право делать только родственники мужского пола. То есть если старый китаец и его жена умирали, не оставив после себя ни одного сына, то это значило, что в загробной жизни они будут жить в бедности и несчастии.

В свете этих двух фактов не удивительно, что китайская политика по контролю за ростом населения приняла пугающий оборот. А именно - когда китаянка беременела, её семья посылала ее на узи, и если выяснялось, что пол ребёнка не мужской, женщина делала аборт.
Через несколько лет чиновники засекли, что в стране рождается чудовищно мало девочек. Были проведены исследования и установлены причины.

Следующий гениальный шаг китайского правительства - запрет узи для определения пола плода!
Тут китайское правительство показало полное незнание собственного народа, потому что дальше начался настоящий кошмар. Лишенные возможности узнать пол ребёнка и вовремя сделать аборт, многие китайцы ждали рождения ребенка, чтобы узнать пол, и если рождалась неугодная девочка, её топили или бросали на улице. Особенно эта практика была распространена в деревнях, где традиции были очень сильны, а люди очень необразованны.

Под гнетом обстоятельств растерявшиеся чиновники разрешили деревенским жителям иметь по два ребёнка, если первый ребёнок «не удался» (читай «девочка»). Но китайские власти не подумали (ох уж эти китайский власти!), что в семье может родиться две девочки . И тогда вторую ожидала незавидная участь. В общем в итоге чиновники плюнули и разрешили деревенским иметь по три ребёнка.
Вместе с этими нововведениями китайское правительство развернуло масштабную компанию 男女都一样 , что в вольном переводе означает «Мальчик или девочка - всё равно!».

В настоящее время убийства новорожденных девочек в китайских городах практически сошли на нет, хотя в деревнях - особенно в бедных районах страны - всё еще висят плакаты, которые умоляют китайских крестьян не убивать своих детей (точный перевод: "Запрещается дискриминировать, истязать, бросать младенцев женского пола" ):

В 2014 году в Китае мужчин на 40 млн больше, чем женщин. Чудовищный демографический перевес, вследствие которого женщины становятся почитаемы и всевластны (ибо спрос на них превышает предложение), мужчины живут в вечном страхе одиночества, а страна с ужасом ждёт, во что всё это выльется.

Мораль: а вот нехрен предрассудки и традиции ставить выше здравого смысла и человеческой жизни.

Сироты в китайском детском доме Фото: www.robinhammond.co.uk

Совсем недавно китайские СМИ пестрили радостными новостями: китайским семьям наконец-то разрешили иметь второго ребенка. Этим правом воспользовалось уже миллион семейных пар. Послабления в политике ограничения рождаемости наконец-то были сняты. Местные СМИ практически не писали о том, что миллион пар – лишь малая часть из тех, кто мог воспользоваться этим правом, и совсем не писали о том, сколько китайских матерей отказались от своих детей.

Сколько в Китае сирот? Этот вопрос кажется странным для всех, кто хоть что-либо знает «о семейном Китае». В Китае царит культ семьи и детей. Здесь детей не бросают, а наоборот – похищают, чтобы потом перепродать состоятельным бездетным парам. "Южный Китай" решил выясинить есть ли в Китае сироты и сколько их - цифры оказались шокирующими..

На миллион пар согласившихся родить второго ребенка – в Китае оказалось почти полмиллиона сирот. По официальным данным на конец 2014 года 514 тысяч детей в Китае находятся в детских домах и еще столько же усыновлены или «находятся под общественной опекой». Общее число брошенных детей в Китае приблизилось к миллиону, а динамика устрашает: 500 тыс в 2009-ом, 712 тыс в 2012-ом и уже миллион – в 2014-ом. Каждый год в Китае появляется 100 тыс детей-сирот.

Эти данные “разрывают шаблон” даже у профессионалов, занимающихся Китаем не один год. В стране семейных ценностей - Китае, где ребенка называют “маленьким императором”, где на улицах, домах и практически везде можно увидеть изображения улыбающихся детей – брошены полмиллиона детей. Разумеется, для миллиардного Китая число не такое и большое, но на фоне снижения желания китайцев рожать второго ребенка – вполне очевидный сигнал о серьезном подрыве семейных ценностей в обществе.

Сирота, лишившаяся всех родственников во время землетрясения в провинции Сычуань

Проблема оказалась настолько масштабной, что в октябре 2010 года впервые в истории центральное правительство Китая подняло вопрос о проблеме детей сирот, на поддержку которых было выделено 2,5 млрд юаней (около 400 млн долл). На данный момент в Китае построено более 800 пунктов приема сирот. В стране действует около 4500 детских домов, большинство частные, в которых предусмотрены места для 990 тыс детей.

Долгое время, никто не мог дать точный ответ на вопрос «Сколько же детей сирот проживают в Китае?», пока в 2005 году Министерство образования впервые не обратило внимание на этот вопрос. Исследование показало, что на тот момент в материковом Китае проживали около 573 тыс несовершеннолетних сирот, 90% из них проживают в деревнях. В процентном отношении больше всего сирот, как ни странно, в тибетских семьях, даже больше, чем в мегаполисах Пекине и Шанхае. Среди них много детей, потерявшие родителей во время стихийных бедствий – разрушительные землетрясения не редкость в Юго-Западном Китае. Но основная причина резкого роста количества детей сирот связана с отказом от опеки над ребенком родственников, после выделения правительством субсидии.

Субсидии для "расширенной семьи"

Отношение количества детей сирот к общему населению Китая на самом деле не большое, а резкий рост количества детей сирот после внедрения субсидии является нормой», - считает профессор Пекинского педагогического университета Шан Сяогэнь. Таким образом проблему роста сирот на официальном уровне признают индикатором роста благополучия общества и государства, но не наоборот...

Малообеспеченные семьи теперь наверняка знают, что их ребенок не останется без опеки и все охотней передают детей на содержание государства. Показательна прошлогодняя история с анонимными пунктами приема детей - т.н. «островами безопасности» в южно-китайском Гуанчжоу, которые закрылись через несколько месяцев, не выдержав потока поступающих детей сирот.

На самом деле, посчитать точное количество детей сирот в Китае очень трудно. В традиционном обществе Китая распространена так называемая «расширенная семья»: если родители ребенка умерли, то ответственность за него берут дедушки и бабушки, или дяди и тети. Именно по этой причине, правительство не выделяло для этих детей субсидии. Но, времена изменились – когда деревенское общество Китая стало более «открытым», изменились семейные ценности, и дяди и тети не считают себя ответственными за дальнейшую жизнь своего осиротевшего родственника.

На данный момент в Китае насчитывается около 4500 детдомов, большинство из них являются негосударственными учреждениями.

Детдома для детей заключенных

Детский дом в Пекине Sunvillage существует уже 20 лет, из за это время «вырастил» около 2000 детей-сирот. На данный момент там проживают около 100 детей. Все они являются детьми заключенных. По причине их происхождения, они не могут получить достаточного сочувствия от общества. Все дети являются абсолютно здоровыми, потому не могут получить субсидии от государства. Единственное, на что они могут надеяться, так это на помощь волонтерских групп, состоящих из работников компаний, спортивных организации, представителей шоу-бизнеса, студентов, и иностранцев. Дополнительная прибыль детдому идет от продаж овощей и фруктов, выращенных на территории детдома.

Дети-инвалиды

Детский реабилитационный центр Taiyun для детей с проблемами со слухом. В Китае около 200 тыс детей с нарушенным слухом. Каждый год это число возрастает на 30 тысяч.

Если до 7 лет провести операцию, то возможность улучшения слуха возрастает до 90%. Но операция на одно ухо стоит 20 тыс юаней (примерно две-три средние городские зарплаты), и далеко не каждая семья может себе это позволить. В этом детдоме воспитываются около ста детей, большинство из них недееспособные мальчики из соседних провинции и деревень. Здесь большой поток детей, потому что в соседних городах нет соответствующих кадров, чтобы заниматься с детьми. Однако эти дети не могут получить поддержку от государства по причине прописки – в Китае до сих пор действует система «прикрепления» населения к той или иной провинции через медстраховку, пенсии, банковские счета и т.д. В прошлом году детдом чуть ли не лишился здания, арендатор хотел сдать его более платежеспособному клиенту.

Мехди - студент четвертого курса Пекинского университета языка и культуры. Каждые выходные он делает запись для желающих посетить этот детдом в разных социальных сетях. В основном собираются иностранные и китайские студенты.
Мехди рассказывает, что в его родном Египте не существует детских домов, и то, что государство и общество оставляет этих детей без помощи – очень плохо. Добрый египтянин старается вовлечь в это благое дело как можно больше финансово независимых китайцев, потому что сам он простой студент, и всё равно покинет Китай после окончания учебы.

«Иногда им просто не хватает родительского тепла, внимания, а учителя не успевают за ними ухаживать. Все детдома которые мы посещаем, являются негосударственными, директор оплачивает им зарплату из собственного кармана.

Действительно квалифицированных воспитателей очень мало, да и никто особо не желают возиться с детьми, все взрослые здесь являются добровольцами. Не стоит говорить, что у меня нет денег, или нет времени, детей обрадует одно только твое присутствие», - рассказывает Мехди.

Проблема детей сирот тесно связана с проблемой трудовых мигрантов, которых в Китае по разным оценкам до 250 млн человек. Трудовые мигранты – это десятки миллионов отцов, которые покинули свои семьи и детей для заработков в городе, а также значительное число родителей, которые оставили своих детей бабушкам и дедушкам.

Три общества

Китайское экономическое чудо известно всем, но мало кому известно какой ценой оно было создано. Его реальные строители – это поколения трудовых мигрантов, которые ушли из своих деревень за лучшей долей в города, где они оказывались в практически бесправном положении многие годы.

В современном Китае фактически сложились три непохожих друг на друга общества. Общество города, деревни и трудовых мигрантов.

На одном полюсе благополучия китайского общества потомственные горожане – служащие государственных организаций и крупных суперсовременных корпораций. Они владеют иностранными языками, часто их дети учатся за рубежом. Обычно в их семье один ребенок, и второго они рожать не спешат. Традиционные праздники они уже проводят за границей, их доход либо равняется, либо гораздо выше европейских горожан – это сливки китайского общества. Это прослойка занимает в Китае 100-120 млн человек, в основном все они проживают в городах «первой линейки» - Пекине, Шанхае, а также в южно-китайских Гуанчжоу и Шэньчжэне.

Один из центральных районов Пекина

Китайские крестьяне, которые даже не могут представить жизни в городе, находятся на другом «полюсе благополучия». Без всяких преувеличений можно сказать, что многие из них до сих пор живут в средневековье. Жизнь, обычаи и уровень знаний там не изменился за последние 300-400 лет. В глухих деревнях нет электричества, дорог, связи, не говоря уже о телевизоре и интернете. Сказать, что ситуация не меняется – было бы неправильно: в сельской местности активно идет строительство дорог, школ, больниц, но оно не охватывает еще всех селян. Еще 99,98 млн китайцев живут меньше на 1 доллар в день, однако на селе не все измеряется в деньгах, здесь господствует натуральное хозяйство и натуральный обмен.

Один из китайских деревенских дворов

Здесь течет совсем другая, не похожая на жизнь мегаполисов жизнь. Граница между селом и городом проходит по показателю пользователей, охваченных интернетом. Таких в Китае на начало 2015 года было 649 млн. Другие 679 официальных миллионов – это люди, не знающие, что такое интернет, не имеющие мобильника или компьютера. Это половина Китая.

фабричное общежитие трудовых мигратов в южно-китайском городе Дунгуань

Между этими двумя полюсами находятся трудовые мигранты – зависшие над пропастью между деревней и городом – они все еще возвращаются на китайский Новый год домой, но вся их жизнь происходит в больших городах. Однако их средств не хватает для того, чтобы полностью осесть здесь – квартира в городе стоит, но и в то же время они не могут вернуться в сельское общество, когда-то вытолкнувшее себя как «избыточное население». Трудовые мигранты, связанные институтом прописки, не могут получить в городе ни бесплатной медицинской помощи, ни пенсии, ни устроить своих детей в школы. И хотя вопрос решения проблемы прописки стоит на повестке дня – мигранты остаются наиболее бесправной частью китайского общества. Мигранты – это более половины населения современных китайских городов, пресловутые показатели урбанизации, за которыми гонятся китайские власти、

Разделенные семьи

Число трудовых мигрантов внутри Китая выросло за 30 лет в 33 раза, и несколько лет назад достигло 220 миллионов человек. Комитет по делам женщин провинции Гуандун (Южный Китай) сообщает, что в провинции проживает 48 миллионов замужних женщин, чьи мужья работают в других регионах страны. Гуандун – сердце экспортной торговли Китая, на него приходится почти треть экспорта и 20 процентов ВВП, на него же приходятся и основные проблемы, связанные с трудовыми мигрантами.

Государство в основном предлагает варианты трудоустройства на местах высококвалифицированным специалистам, тогда как миллионы рабочих без надлежащей квалификации вынуждены выбирать между выгодной работой вдали от дома или низкооплачиваемым трудом рядом с семьей. Большинство разделенных из-за работы супругов считают разлуку временной мерой и надеются заработать денег и воссоединиться.

37-летняя Сунь Ли работает домработницей в преуспевающем районе Фошаня (промышленный район соседний со столицей Гуандуна – Гуанчжоу). У нее двое детей 8 и 10 лет, которые постоянно проживают с родителями мужа в сельской местности рядом с городом Сяонин, провинции Хубэй, что в более чем тысячи километрах от Гуандуна. Сунь Ли повезло, ее муж живет вместе с ней, работая в Фошане таксистом. Она видит своих дочерей только три недели в году, в канун

Китайского Нового года, когда по традиции все члены семьи должны собираться вместе. Каждый месяц они с мужем отсылают домой 3000 юаней, что приблизительно равняется трети их совокупного дохода. В Гуандуне они зарабатывают в три раза больше денег, чем могли бы в своей провинции. Все подруги Сунь Ли живут также, в большинстве своем вдали от своих семей. Билеты на поезд, ходящий в Синин из Гуанчжоу или Фошаня трижды в день раскупают еще за полтора месяца до праздников, цены на авиа-билеты поднимаются в два-три раза, но и их раскупают, иногда перед новым годом остаются билеты в бизнес-класс по цене средней зарплаты, живущих в Гуандуне сянинцев. Сунь Ли скучает по своим дочерям, но ее детство было бедным и она не верит, что, проживая вместе с детьми, они смогут скопить денег на их образование.

По данным социологических исследований 50 процентов живущих отдельно супругов почти никогда не видятся и только 5 процентов видят друг друга больше десяти раз в год. В тоже время, 40 процентов всех «покинутых поневоле» жен считают свой брак успешным, по той причине, что мужья посылают им больше денег, чем те зарабатывали до брака. Большинство работающих родителей считают нормальным отдавать детей на воспитание бабушкам. Однако, как мы уже писали выше, число детей, от которых отказываются трудовые мигранты растет с каждым годом на 10 процентов, указывая на серьезные изменения в отношении к семье среди данной группы населения.

Одинокая старость

Политика "одна семья - один ребенок" не только ограничило рост китайского населения, но и создала огромную нагрузку на поколение китайских 80-ков, на их плечи легло не только дорогостоящая забота о ребенке, но и забота о собственных родителях. Согласно исследованию, данные которого приводит издание "Жэньминь Жибао", 99% работающих "восьмидесятников" отмечают, что не только не могут содержать родителей, но и вынуждены просить у них материальной помощи. Сейчас в Китае насчитывается более 200 млн пожилых людей в возрасте старше 60 лет. Половина из участников опроса отмечают, что не может посетить собственных родителей, так как они живут в разных городах.

Один из сельских домов престарелых в Южном Китае

К 2014 году в Китае были созданы более 40 тыс домов престарелых (养老院)- весьма неприятный показатель для страны, где один из столпов общественной морали считается "Сяо" 孝- культ старших. Неизбежный "побочный эффект" политики "одна семья - один ребенок". Официальных данных по числу пожилых, содержащихся в домах престарелых, обнаружить не удалось, однако в официальных заявлениях чиновников содержится планы на строительство новых домов престарелых - они рассчитаны на то, что 5 процентов от общего числа пожилых людей будет вынуждено жить вне семьи. Исходя из нынешнего числа китайских стариков, можно предположить, что до 10 млн пожилых китайцев являются "постояльцами" таких учреждений.

Для создания объективной картины необходимо добавить, что в процетном соотношении к общему наслению в России стариков гораздо меньше, чем в Китае, а вот с детьми, "цветами жизини" ситуация удручающая. Если в Китае сирот менее 0,1 процента, то в России их практически 0,5%...

Бота Масалим, Марина Шафир, Никита Васильев

Сложный вопрос, вообще-то. Потому что считается, что детских домов (называется orphanage), как таковых, в США нет. Вот выписка из Википедии по этому вопросу:

В 20-х годах XIX века в трёх крупных городах - Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне были созданы первые приюты, которые имели целью изолировать находящихся в опасности детей от развращающей среды их домов и заведений для взрослых и отчасти заменить им семью и общину. Однако достаточно быстро обнаружилась неэффективность приютов и воспитательных учреждений именно как воспитательных. Скорее, они оказывались временным пристанищем ребёнка в экстремальных ситуациях.

В настоящее время в США, также как и в других развитых странах, детских домов для постоянного проживания детей нет. Имеются временные приюты для детей до момента помещения ребёнка в приёмную семью (при этом зачастую речь идёт не об усыновлении, а о содержании ребёнка в семье, которой выплачивается компенсация).

На 2010-й год в фостерной системе США находилось 408 тысяч детей. 48 % из них (194 тысячи детей) проживали с фостерными родителями-неродственниками, 26 % (103 тысячи)- в фостерных семьях родственников, 6 % (25 тысяч) - в групповых домах, 9 % (37 тысяч) - в учреждениях. 50-60 % детей из фостерной системы возвращаются к своим родителям. Около 100 тысяч детей из фостерной системы ожидают усыновления. За год из фостера усыновляют примерно 50 тысяч детей, в половине случаев их усыновляют сами фостерные родители. Усыновление из фостерной системы самое низкое по стоимости или полностью бесплатное.

Если перевести на удобоваримый язык, то детей, которые оказались без семьи, определяют в семьи, которые занимаются их воспитанием (фостерные семьи). Вот начало статьи про фостер:

Американцы хорошо известны своим нетрадиционным подходом к решению любой проблемы. Мало кто знает о том, что ежегодно вследствие самых разных причин свыше ста тысяч детей остаются без родителей и родственников, однако в Соединенных Штатах фактически отсутствуют детские дома.

Система распределения одиноких детей в Америке получила название «foster», что в переводе на русский язык обозначает «воспитывать, ухаживать, покровительствовать». Суть этой системы следующая: дети, оставшиеся без опеки родителей, практически сразу же попадают в приемную семью, члены которой заблаговременно изъявили желание приютить ребенка.

Терри Крамер, сотрудник Департамента по оказанию помощи детям и семейных услуг (Department of Children and Family Services – DCFS), рассказывает: «Представьте себе, что 5-летний малыш в один день теряет маму, папу, бабушку и дедушку… Лучшее, что мы можем сделать для ребенка в этой ситуации, — отдать его в семью, где он пройдет курс психологической адаптации».

Статистика показывает, что в среднем ребенок живет в «фостерной» семье порядка 12 месяцев. Например, семейная пара Тони и Джеральдина Уитберн из штата Орегон приютили за свою жизнь около шестидесяти детей.

«У большинства наших воспитанников биологические родители живы, однако они либо находятся в тюрьме, либо лишены родительских прав, — рассказывает Джеральдина. – К сожалению, мы не можем полностью заменить детям их родителей. Американские законы устроены таким образом, что усыновить ребенка при наличии живых родителей очень сложно».

Тем не менее, есть приюты, и приютов в Америке довольно много. В основном, этим занимаются разные религиозные организации. Просто для примера, я нашел один такой, очень характерный приют под названием Boys Town.

Этот приют организовал преподобный отец Фланаган в 1917 году. То есть, Boys Town работает более 90 лет. Вот их сайт: http://www.boystown.org/ А вот небольшой ролик по-английски:

Этот парень — бывший воспитанник, а теперь сам там работает. Boys Town — это целая сетка приютов по Америке. Вот картинка. Если кликнете, то попадете как раз на эту страничку на сайте Boys Town.

Всего приютов или шелтеров (shelter) по США 3360. Это только для бездомных, потому что есть и другие категории. Вот картинка со ссылкой, по которой Вы можете найти приют недалеко от места, где живете:

А вот сайт, где показаны приюты (шелтеры) для женщин. В частности, для тех, которые подверглись домашнему насилию. Картинка тоже кликается и попадаете на их сайт:

Есть еще шелтеры для бездомных животных, но у нас сегодня речь идет не о них. Как-нибудь, в другой раз расскажу, потому что тема тоже живая.

Ну и теперь вывод. Как таковых детских домов в Америке действительно нет. Я имею в виду государственные учреждения, которые бы занимались воспитанием бездомных детей.

Но есть масса других организаций, которые этим занимаются. Все они дотационные, то есть, существуют на пожертвования. В основном, частных лиц.

Кроме того, есть фостерная система, в которой имеется постоянная и неубывающая очередь. Так что дети, которые остались без родителей, практически, без промедления попадают в такие семьи.

Все, наверное. Спрашивайте, если что неясно. Хотя я тоже не специалист по американским сиротам. Правда, я работал врачом в подмосковном детдоме, но это совсем другая история.

Кто в Китае занимается воспитанием ребенка, как выстраиваются отношения в семье с тремя языками и может ли китайский папа спеть колыбельную - наш автор Анна Жунева рассказывает историю одной необычной интернациональной семьи.

Принимаем гостей, семью с малышкой плюс-минус того же возраста, что и наша старшая дочь. Общаемся «за жизнь»: мы — сидя за столом с капустными пирожками, а дети — на полу, разбирая деревянные фигурки животных. Вдруг наша маленькая гостья протягивает папе одну фигурку и звонко и четко произносит слово, которое заставляет меня удивленно взглянуть на ее маму и едва ли не покраснеть. «Не волнуйтесь, ребят, все в порядке! “Хули” по-китайски значит “лиса”!»

Папа девочки Мишель — китаец. Настоящий, исконный, этнический китаец по имени Ван Тэн. Правда, все называют его Майклом, потому что есть у новой генерации китайцев такой обычай — обзаводиться вторыми «европейскими» именами для удобства межкультурного общения. Именно на почве такого общения и возник союз Майкла и Лены. Их семью нельзя назвать типичной, ни в русском смысле, ни в китайском; переплетя свои национальные особенности, принципы осознанного родительства и здравый смысл, ребята создали свой, довольно альтернативный мир, в котором родилась и растет их дочка Мишель; к своим трем с небольшим годам она уверенно говорит на трех языках и играючи прыгает из одной культурной ситуации в другую. Ниже — документация тех самых разговоров «за жизнь», которые мы вели с Леной.

Выйти замуж за иностранца — довольно популярный сюжет мечтаний среди русских девушек. Ты тоже из их числа?

Если честно, я про замужество вообще никогда не думала. Просто закончила ин.яз. и решила какое-то время пожить за рубежом. Так меня на несколько лет забросило и в Китай, но когда кто-то шутил насчет замужества, всегда говорила: «За китайца — никогда!» Но на занятиях по латине я познакомилась и подружилась с одним дядечкой, и он стал активно рекламировать мне своего племянника (вообще в Китае процветает сводничество); я, естественно, не придавала этому значения.

Однажды я пригласила этого своего нового приятеля на какую-то вечеринку, куда он притащил и анонсированного ранее племянника. Я весь вечер думала: «Ну что ЭТО такое?!» Но племянник-таки взял мой номер телефона и вскоре пригласил в кино. Я согласилась — из вежливости и любви к мультфильмам. А ещё свиданий через 10 мы пошли в ЗАГС. Собственно, парень мне попался серьезный, краткосрочные отношения его не интересовали. Однажды он спросил, сколько бы я хотела детей. Я сказала, что зависит от многих обстоятельств, но вообще, если брать идеальную картину, то четырёх. Он тут же заключил меня в объятья и сказал: «Давай поженимся!» В общем, зря я зарекалась.

Елена с мужем и дочкой

Вы с Майклом формулировали свои взгляды на воспитание ребенка? Есть ли в Китае какие-то особенности взаимоотношений с детьми?

Вообще в Китае обычно воспитанием детей занимаются бабушки и дедушки, чаще всего со стороны мужа, а родители — зарабатыванием денег. Этот момент я обозначила заранее и достаточно ультимативно: когда появится ребёнок, ни о каких бабушках не возникнет и речи — я оставлю работу и до определённого времени буду работать только мамой! Муж воспринял это хорошо, одобрил мою затею. А вот его родители были крайне удивлены и явно не порадовались — и до сих пор, собственно, не радуются. Но, к счастью, они меня немного побаиваются, так что спорить не решаются.

А вообще, мне с ними очень повезло, они крайне либеральны, а это в Китае большая редкость — обычно сталкиваешься с тотальным контролем детей и внуков.

Так что «типично китайским» мой брак не назовёшь. Хотя бы потому, что большую часть времени мы живем в России, вместе с моими родителями. По сути, наши китайские родственники вживую видели Мишель всего несколько раз, и участвуют в ее жизни дистанционно.

Отличается от «типично китайского» и Ленин подход к грудному вскармливанию — ориентация на длительный лактационный период. И если в России минимальным сроком кормления считается год — что озвучивается даже устами педиатров — то в Китае все иначе: в связи с очень коротким декретным отпуском редкие мамы дотягивают ГВ до полугода, чаще ребенка переводят на продовольственную автономию после 3-х месяцев.

А есть ли у Майкла какая-то особая китайская «папская» модель поведения?

Муж очень много времени проводит с дочкой — он ответственный за игры и веселье.

Моя мама и её знакомые, когда наблюдают за тем, как он играет с Мишелькой, с восхищением говорят: «Ни один русский мужчина на такое не способен!» Но это они просто ещё не видели других китайских мужчин — те, на самом деле, ещё менее способны. Так что это просто у меня такой муж замечательный, а не «все китайцы такие».

В Китае нет культа детей, обожания их — как национальной черты?

Культ детей тут сводится к тому, что ребёнок должен быть одет и накормлен. Всегда. Чаще — насильно. Культ еды вообще побеждает!

В Китае сейчас потребительский бум. Причем люди стремятся покупать вещи не «made in China», а импортные, а это безумно дорого. Поэтому если у семьи есть финансовая возможность и ощущение, что «у ребенка должно быть все», они просто забивают комнату игрушками, одеждой и прочим. Как выразился один мой знакомый, проще всего зарабатывать на детях, и это правда.

По моим наблюдениям, в Китае ребёнок не воспринимается как личность. Хотя здесь вообще понятие личного пространства стёрто — слишком много людей вокруг.

Т.е. нормальным считается чужого ребёнка потрогать или даже схватить, а о своем — говорить что угодно в третьем лице, в его присутствии. Даже традиционного сюсюканья с детьми нет, специфика языка сказывается: в нём словоформы и фонетику не исказить никак. Единственное — есть уменьшительно-ласкательные формы для слов «ручки», «ножки», применимые только в отношении малышей. Звучит примерно как «сьяо шоу-шоу»（сьяо — маленький, шоу — рука), «сьяо тьяо-тьяо» (тьяо — нога).

Что касается национальных особенностей воспитания, то тут все немного грустно: воспитание детей дома, в основном, сводится к кормёжке, всё остальное — на совести садиков, если нет возможности оставить ребенка с бабушками-дедушками. То есть родители очень мало времени проводят со своими детьми. Просто так выйти погулять с ребенком — это роскошь, которую могут себе позволить лишь те, кто имеет хотя бы какое-то свободное время. Поэтому я очень радуюсь, когда вижу молодую семью с детьми на прогулке. Многие по-прежнему уезжают на заработки в большие города и видятся с детьми только на Новый Год.

Елена и Мишель

Опиши языковую среду, в которой живет Мишель.

Мы с Майклом в основном общаемся на английском или его китайской версии — «чинглише». И с Мишелей я с самого рождения принципиально по-английски говорила, поэтому этот язык изначально был для нее ведущим. Конечно, пока мы жили в России, она и русский успела освоить — ежедневное общение с бабушкой и дедушкой плюс окружение сыграли свою роль. А вот китайский отставал — она говорила только отдельные слова, при том, что папа воркует с ней по-китайски.

Когда мы приехали в Китай, она поначалу упорно отказывалась говорить. А потом вдруг прорвало! Конечно, всё равно китайский ей дается сложнее, чем английский и русский, но у неё появились желание и интерес, и она стала всё больше на нём говорить. А недавно и с русским случился прорыв: теперь она иногда сама требует, чтобы мы игру вели на русском или книжку по-русски рассказывали. Очень много читаем на всех трех языках. Со мной — на русском и английском, с папой — на китайском. Вот сейчас папа ей начинает иногда иероглифы показывать, но пока она только свою фамилию знает — 王.

Мишаня отлично понимает, что говорит на трёх языках, никогда их не путает и чётко разграничивает. А ещё она понимает, что этим выделяется и вызывает у других людей удивление.

Конечно, мы, по сути, эксперимент ставим, не пользуемся никакими специальными методиками — просто окунаем ребенка с головой в разные языковые контексты. Но пока, вроде бы, эксперимент вполне удачно идёт.

Мишелька — «русская душой»? Замечаешь ли ты у нее какие-то ярко выраженные китайские или русские черты, особенности характера?

Я вообще сомневаюсь, что такие национальные черты существуют. Но у неё свои, личностные черты весьма интересные! И если в России как-то нормально уже воспринимается, что все дети разные, то в Китае это всех удивляет.

Например, она не идёт сразу на контакт с незнакомыми. То есть из неё не получится вытянуть даже словечка! И вообще она будет вжиматься в меня или тянуть уйти. Для китайцев это дикость, потому что в силу численности населения и, соответственно, огромного количества родственников все дети привыкают с рождения к макро-коллективам. Обычно, столкнувшись с такой реакцией, китайцы меня сразу начинают учить, мол, надо чаще бывать с ребёнком в людных местах, и успокаивают, что вот пойдёт в садик, и всё сразу нормально будет. Я про себя улыбаюсь, и молчу, потому что садик — это точно не наша история.

Майкл и Мишель

Существует стандартный пул народных сказок и приговорок, с которыми так или иначе знаком каждый русский человек: все эти «Репки», «Сороки-белобоки» и «Колобки». А в Китае есть такое?

Никаких народных колыбельных и песенок я не слышала, по крайней мере, Мишель никто ничего такого не пел и не рассказывал. В основном переведённая классика типа сказок братьев Гримм. Есть, конечно, песенки детские современные, в том числе по мотивам наших русских сказок, например, про репку. Только в китайской версии — редиска, и мышка не участвует в процессе. Еще есть песенка по мотивам «Волка и козлят»: там волк пытается вломиться в домик к зайчонку, а он говорит: «Не открою, мамы дома нет». Так что с китайским детским фольклором — беда! Я тут недавно как раз у мужа выпытывала какую-нибудь колыбельную, он в итоге сдался — есть, говорит, одна! Я приготовилась слушать, он запел: «Ааааа, ааааа».

Вот такой частный случай русско-китайских взаимоотношений. Семью Тэн вполне можно назвать кочевниками: они живут то в Ханчжоу, одном из самых красивых городов Китая, то в Перми, у Лениных родителей, то в Сьяогане, у родителей Майкла. В планах — перебраться в Калининград на ПМЖ. Но, учитывая сам факт своего китайского замужества, Лена решила больше ни от чего не зарекаться.

P.S.: Мы познакомились с ребятами во время одного из их «русских сезонов», в Перми. Мишель только-только исполнилось два года, она была довольно немногословна. А на момент нашей последней встречи стала уже полноценным болтуном и умело лавировала между русским, общаясь с нами, и английским, разговаривая с мамой.

В Израиле вообще очень любят детей и относятся к ним трепетно. Так, молодожены не «живут для себя», а сразу после свадьбы задумываются о ребенке. Если же он не появляется через год после начала их совместной жизни, они обращаются в центр по искусственному оплодотворению. Причем, дорогостоящие процедуры оплачивает государство. Отказываются от детей в Израиле очень редко, но если такое случается, ребенка сразу же усыновляют. Более того, с женщинами, желающими сделать аборт, проводят беседы и предлагают им родить малыша и отдать на усыновление, получив за это значительное вознаграждение.
Однако, к сожалению, встречаются не совсем честные «мамочки», которые пытаются на данной ситуации заработать, вымогая деньги у усыновителей. Дело в том, что в Израиле существует закон, защищающий права биологических родителей. В течение года после отказа от ребенка они могут передумать и вернуть его. Объясняется это сложным психологическим состоянием только что родившей женщины, послеродовая депрессия которой в сочетании со страхом перед неизвестным будущим, которое ожидает ее и ребенка, толкают мать на необдуманный поступок. О ребенке, как ни странно, думают в последнюю очередь, как, впрочем, и об усыновителях. Хотя стоило бы подумать как раз о них. Ведь биологическая мать, если она в самом деле решает вернуть ребенка, делает это в течение нескольких дней (которые все равно уходят на оформление документов). За год же малыш становится родным для усыновителей, да и он уже все понимает и считает их своими родителями. Забрать практически годовалого ребенка у одних родителей и отдать другим - большой стресс для ребенка. Но закон есть закон, и он в строго соблюдается.
Известно нашумевшее дело о том, как в суд обратились усыновители, у которых через полгода после рождения ребенка опомнившаяся мамаша, получившая вознаграждение в момент усыновления, стала вымогать деньги. В суде всем присутствующим было ясно, что ребенок биологическим родителям (к тому времени возник еще и отец, которого до этого рождение младенца и вовсе не интересовало) не нужен, они лишь хотят выжать из ситуации побольше денег. Однако решение суда было отдано в пользу биологических родителей. Но усыновители не отчаялись и продолжали бороться за ребенка в суде. Пока тянулось разбирательство, ребенку исполнилось два года. Выяснилось, что отец ребенка смертельно болен, и только это склонило судей в сторону усыновителей. Побоявшись, что малыш окажется на улице, они приняли решение отдать ребенка приемным родителям.
Вообще же израильский детский дом является местом, где ребенок ожидает, пока будут оформлены все необходимые документы на усыновление. Место это может быть разным: малышей отправляют в семьи, где уже есть свои дети, и семья за вознаграждение присматривает за чужими детьми. Школьников помещают в интернат, но от российского детского дома он отличается разительно.

Больные дети содержатся в больницах. Их постоянно посещают волонтеры, которые при желании усыновить знакомого ребенка, получают приоритет. Одной из таких волонтерских организаций является «Хибук ришон», что означает «Первое объятие». В число семей, которые желают взять приемного ребенка, значительно превышает количество детей, нуждающихся в приемной семье. Не остаются без внимания и больные дети, дети-инвалиды.
В Израиле не существует такое понятие, как беспризорники, в принципе. Здесь готовы усыновить любого ребенка, лишившегося родителей. Такое положение дел лучше всего характеризует общество! Люди, которые заботятся о детях, причем, не только о своих, но и о чужих, думают о будущем своей страны.